Шустов, В. Воспоминания тревожного детства [Текст]: [воспоминания батайчанина В. Шустова о Великой Отечественной войне] / Владимир Шустов // Вперед. – 2010. – 6 апр. – С. 8.

 

Воспоминания тревожного детства

Воспоминания о Великой Отечественной войне остались не только у ветеранов и участников. Своими детскими историями с оккупированных территорий с нами поделился Владимир Шустов, батайчанину тогда было всего  11  лет.

Находясь на временно оккупированной территории в Днепропетровской области, мы, подростки 11-13 лет, ненавидели оккупантов. Всегда пытались чем-то им навредить.

Фашистские водители плохо знали расположение населенных пунктов, может, не хватало карт, а поэтому везде на главных дорогах они устанавливали указатели из досок, на которых отмечались пункты и сколько километров до них.

Наш дом был последним на выезде из села в сторону районного центра Магдалиновка из Днепропетровска. И вот на одном из указателей, который был установлен недалеко от нас, было написано следующее на немецком языке: «Нах штадт Магдалиновка фир унд цванцик километр».

Мы с соседским мальчиком моего возраста эти указатели срывали и прятали в кукурузном поле, прикрывали их землей так, чтобы не было видно. Это создавало трудности и путаницу для них. Так повторялось несколько раз. И все же однажды нас поймал на этом деле полицейский. Досталось нам здорово от него. Свои побои мы быстро залечили благодаря юному возрасту и чувству, что мы делаем что-то нужное для наших...

Были и другие памятные эпизоды. Обычно в ночное время советские самолеты пролетали над нашей территорией бомбить Днепропетровск. От нас их было видно в лучах прожекторов. С самолетов сбрасывали листовки, в которых призывали население на борьбу с врагом. Полицаи преследовали всех, кто имел такую листовку. Мы, мальчишки, набирали их далеко от села и раздавали своим знакомым. Листовки были примерно такого содержания: «Граждане... Разрушайте мосты и дороги на путях отступления немцев, никакой пощады врагу».

Наш мост был добротным, железобетонным. Речушка небольшая, кажется, приток реки Орель. Она разделяла село на две части. Немецкие танки двигались через наше село. Этот мост наш солдат взорвал в тот момент, когда танк был на мосту и обрушился вместе с обломками в воду. Наш солдат, которому было поручено это задание, погиб.

Очевидцы рассказывали, что он, рискуя жизнью, приблизился к мосту. Возможно, были какие-то сбои в проводке. С ближнего расстояния он осуществил эту ответственную работу. Ликвидация моста замедлила продвижение мотопехоты и танков, так как пришлось двигаться вброд.

На окраине моста, откуда наступал враг, была оставлена наша артиллерийская установка. В 1941 году вокруг села было оставлено много оружия наших солдат. Мы подбирали его и прятали. Был случай, когда мы отдали часть его партизанам, которые находились в лесу возле села Александровка.

В том селе жила моя тетя Даша. Я иногда ходил в гости к ней через лес, так было короче. Тогда я узнал о партизанах. Меня остановили два парня и расспрашивали, откуда я и куда иду. Позднее, под предлогом идти в гости, мне пришлось еще встречаться с ними и рассказывать то, что их интересовало: сколько немцев в селе, какая техника у них, сколько машин...

В феврале 1943 года в селе ненадолго наступило затишье. А потом появились немецкие танки с автоматчиками на броне. Подъезжая к маслобойке, где было много людей, они пулеметной очередью из танков разогнали жителей, совершили облаву по селу, прочесывая каждую улицу, каждый дом. Они забирали все мужское население. За селом они сожгли в стоге сена нескольких односельчан, которые не успели спрятаться. Тех, кто пытался бежать — расстреливали. Меня мать, разобрав дрова, спрятала в печке, в которой пекли хлеб. Таким образом я ушел и не попался на глаза фашистам.

Когда освобождали наше село летом 1943 года, помню, мы смотрели на проходящих бойцов. Тягловой силой были и верблюды. Я в первый раз увидел это животное, и интересно было к нему прикоснуться. Мне солдаты подарили собаку, я назвал щенка Жульбарс. Мы вынесли ведро холодной воды и предложили проходящей колонне, но один из командиров запретил потреблять ее, опасаясь, что она может быть отравлена. Нас огорчало, что мы ничем не можем помочь своим освободителям.