Корниенко, О. Оккупация Батайска глазами детей [Текст] / Оксана Корниенко // Батайское время. – 2008. – 6 февр. – С. 6-7.

 

 

Как батайчане стали «гражданами» Германии

Рассказывает Вла­димир Петрович Топор­ков, в 1941 году ему было 12 лет:

- На следующий день после начала войны была объявлена мобилизация военнообязанных. Жите­ли Батайска стали полу­чать повестки на своих родственников. В колхо­зах забрали всех мужчин, кроме подростков и ин­валидов. В городе оста­вили многих железнодо­рожников по брони, ми­лицию, пожарных и ра­ботников автошколы.

Постепенно с прилав­ков стали исчезать хлеб, спички, мыло и другие то­вары первой необходи­мости. Ввели карточную систему. 700 граммов хле­ба выдавали рабочему, 500 граммов - служаще­му, 300 - иждивенцам. Была объявлена свето­маскировка. Все стекла домов были обклеены бумажными лентами. На ночь опускались дермантиновые шторы. Электри­чество вообще не зажи­гали, использовали метал­лические стаканы с горю­чей жидкостью и фитилем.

В июле 1941 года по­явились первые бежен­цы. Евреи, белорусы, ук­раинцы, бессарабы при­бывали целыми эшело­нами. Похоронки текли одна за другой.

В нашем небе стали появляться немецкие са­молеты. Жизнь осложня­лась с каждым днем. Во­допровода не было, пили из речки, родниковых колодцев и бассейнов, в которые вода попадала с крыш домов во время дождя.

В сентябре немцы подходили к Таганрогу. В воздухе ревели моторы, самолеты гонялись друг за другом. Потом фаши­стские самолеты стали летать беспрепятствен­но. Они стремились взять железнодорожную стан­цию. По вечерам по ули­це Энгельса отступали наши войска.

Когда наступила зима, почти все были без угля и дров. Сожгли заборы, деревья, кое-какие стро­ения. Холодная зима не прошла даром. В городе распространилась эпиде­мия малярии, туберкуле­за, гриппа, чесотки и дру­гих заболеваний. Появи­лись блохи, клопы и вши.

Весной стало чуть легче: всем желающим за городом дали огоро­ды. С наступлением теп­ла немцы перешли в на­ступление. Бомбежки были настолько сильны­ми, что на работу мы не ходили. 15 июня 1942 года была проведена массированная бомбар­дировка железнодорож­ного узла и всего Батай­ска. Однажды бомба упа­ла в 25 метрах от меня, в соседний огород. В этом месте раньше был подвал, бомба вошла глубоко и там взорва­лась. Я родился, по-види­мому, в рубашке...

Наступило безвлас­тие. Магазинов нет, власти нет, милиции нет, ме­дицины нет, хлебозавод разбит, света нет, водо­напорная башня для зап­равки паровозов разру­шена, переходной мост поврежден, 7-я школа (там сейчас «хитрый» рынок) разбита до осно­вания. Батайск затих в ожидании немцев из Ро­стова. Немцы зашли с западной окраины горо­да. Немцы вели под узд­цы лошадей, тянули за собой большие орудия.

Потом по Энгельса ста­ли двигаться грузовики, похожие на нынешние «КамАЗы», с прицепами под тентами. Потом под­ходили тыловые части немцев, на ночлег разме­щались по уцелевшим до­мам. С собой вели наших пленных. В здании Дома обороны (школа киноме­хаников) образовали ла­герь военнопленных. Все­го в городе их было три.

Немцам требовались рабочие руки для восстановления железной дороги. Они с переводчи­ками пошли по домам. Открыли полицейский участок, набрали полица­ев, открыли магазин, где продавали хлеб, выпеч­ку нашей пекарни. Наших вынуждали идти на рабо­ту, отбирали документы. В августе объявили реги­страцию всего взрослого населения, для чего от­крыли паспортный стол. С той поры в наших пас­портах появилась печать с орлом. Жители Батайс­ка поневоле стали «граж­данами» Германии.

Однажды в магазинах появилась рыбная крупа. Это вяленая рыба, моло­тая с костями. Народ с голодухи хватал крупу. А затем в городе начался настоящий мор! В желуд­ке крупа разбухала, и в результате наступал заво­рот кишок. Девчата от­правлялись на скошен­ные колхозные поля со­бирать колоски. Засыпали в ступку, толкли, про­веивали шелуху, суши­ли, варили зерна, моло­ли на мясорубке, полу­чали очищенную кашу. Наступила зима 1942-43 года. У нас в доме посе­лился фашист - майор, напротив койки на комод поставил открытку с изображением Гитлера... После разгрома под Сталинградом немецкая армия была разбита и морально, и физически. Немцы побежали. Утром числа 4-5 февраля наша разведка пришла на ок­раину города. Армия нем­цев превратилась в оча­ги сопротивления. В Батайске были остатки, ко­торые не успели сбежать. ...Когда отгремела война над Батайском, жителям выделили зе­мельные участки в степи. Взятых в плен немцев заставили строить гор­ком, здание милиции, ко­торое и сейчас сохрани­лось, ряд других зданий. Пленных кормили за счет государства. На питание давали сливочное масло, сахар и другие продукты, которых не видело мест­ное население. Нам вме­сто сахара давали саха­рин, сладковатый поро­шок, полученный хими­ческим путем,  вместо масла - животные жиры и маргарин. Все по кар­точкам и по талонам. С немецкой нечистью в паспорте, как с клеймом, жили около 5 лет. Был в оккупации, и этим все сказано. На престижную работу или учебу не бра­ли. Долго делили на пра­вых и левых... Мы переживали тяготы и лише­ния отгремевшей войны вплоть до 1948 года.

 

 

«Выжить помогла работа!»

Рассказывает Мария Матвеевна Черняева, в 1941 году ей было 15 лет:

- Шел 41-й год. Тогда мы с матерью, папой и братом жили на улице Садовой. Когда началась война, папу и брата при­звали на фронт. Мы с мамой остались одни. Надо было как-то выжи­вать.

Я вспомнила, что на той стороне, за железной дорогой, есть артель, где шили одежду для наших солдат. Сама я шить уме­ла хорошо, научилась у матери, могла вязать. Так меня взяли сначала уче­ницей, а потом и на ра­боту в эту артель. Я по­лучала 300 граммов хле­ба на себя и 500 грам­мов хлеба на маму, ко­торая покупала на база­ре шерсть и вязала нос­ки.

В Ростове вскоре от­крылся вышивальный цех, где я училась меся­ца три. Там мы вышива­ли блузки, коврики и по­душечки. Потом снова вернулась в батайскую артель. Здесь шили те­логрейки и нижнее белье для солдат, рубашки и кальсоны. Работа велась в две смены. Добирались пешком, лезли под ваго­нами, ночью страшно было переходить через мост. Тогда в городе ору­довали бандиты, могли напасть.

Когда немцы вошли в город, мне было 15 лет. Совсем еще девочка. Были вырыты окопы до самого Койсуга. Немцы пришли на танках, и на­чались бомбежки, такие, что в окнах вылетали стекла. Мы с мамой об­кладывали кровати по­душками, одеялами, что­бы нас не порезало ос­колками.

С питанием было со­всем худо. Борщ варили из листьев свеклы и кар­тошки с салом. Топили печь мазутом или бурья­ном.

Немцы охотливы были до русских деву­шек. Многие жили с теми, у кого квартировали. Тог­да мама придумала, как уберечь меня от них. Я одевалась в разное тряпье, прикрывалась плат­ком, чтобы никто не ви­дел моего юного лица. Когда к нам в дом при­шли немцы, я легла на кровать и притворилась больной. Мать сказала, что я больна малярией. Немцы очень боялись заразиться и не стали нас трогать.

Я работу не бросала, благодаря этому мы не умерли от голода. Когда был взорван мост, все поезда стали. И жители стали ходить за «трофе­ями» на вокзал. Собира­ли сахар, одежду, а однажды мне удалось при­нести домой 15 банок консервов, но об этом узнал полицай и все ото­брал. В придачу забрал отцову шубу и валенки, больше брать у нас было нечего. Периодически мы покупали по три вед­ра зерна и ходили в Койсуг на мельницу, сами мололи муку.

По ночам было вид­но, как полыхает зарево над Ростовом. Там шли бои. Немцы стали отсту­пать. И вскоре в город пришли наши...