Зиновьев, П. Три медали [Текст]: [воспоминания о Великой Отечественной войне] / П. Зиновьев // Вперед. – 2010. – 16 марта. – С. 9.

 

Три медали

(Рассказ солдата Архипа)

Два раза в год перед праздниками отец достает заветную коробку с наградами. Не прикалывает их сразу, а разложит на столе и долго молча сидит перед ними - грустный и серьезный. Потом одевает свой лучший костюм, прикалывает награды и ждет поздравлений от своих пятерых сыновей и двух дочерей. Особенно дороги ему три боевые медали «За боевые заслуги» - уже сильно заношенные, с потертыми ленточками .

 

Служил я линейным во взводе связи. Перебьет где провод снарядом, сейчас же на линию: без связи в бою нельзя. Тянул я свой провод от Кавказа до самой Германии. Много выпало на нашу долю, но больше всего запомнились три личных схватки с врагом, за которые я и получил свои боевые награды.

Шла наша рота степью   в   морозную ночь. Мерзнем, но на душе приятно: гоним немца    с    родного Ставрополья. Подходим к какому-то селу, и вдруг с правой стороны ударил пулемет. Луна светит, и мы у немца как на столе. Стали мерзнуть,  обозлились. Подзывает меня и еще двоих командир, дает приказ: подавить точку. В паузах между очередями перескочили мы дорогу, очутились у навозной кучи, выглянули: стоят кухня, глухой стеной к нам. Пополз я, а ребята прикрывают. Юркнул в погреб, притаился, выглядываю: стоит машина пустая, а в окне кухни свет. Сидят четверо немцев за столом, ужинают, две наши женщины им подают, а мальчишка на печке лежит, смотрит.

Подождал я немного, гляжу, одна женщина выходит в сени. Я ей шепотом: вызови своих близких потихоньку, и к окну с гранатой. Смотрю: та шепчет тихо своим, вышли, из кухни и юркнули в погреб. Швырнул гранату на стол, а сам на землю... Один из четверых уцелел, вышиб окно и исчез на пустыре. Бежит навстречу немец-пулеметчик, лопочет, мол, что у вас тут происходит? Ударил я по нему из винтовки - мимо, запетлял он и тоже в ночь. Вижу: нет больше никого, один он у пулемета был. Позвал я своих ребят,  подбежали,  начали обнимать... Командир выстроил роту и объявил перед строем благодарность. После выбили немцев из села, выставили посты и заночевали. Так я получил свою первую медаль «За боевые заслуги». С этого дня стали называть меня в роте   уважительно: Архип Максимович. Вторую  медаль получил уже за Ростовом. Продвинулись наши части вперед километра на три, закрепились. Приказывает взводный перевозить наше связное имущество на передовую. Запряг я лошадь и отправился по узкой дороге. Вдруг слева: «Хальт! Ком зи хир!» - мать честная, немцы, пять  человек, машут автоматами, приказывают к ним идти. Оцепенел вначале, а потом с винтовкой прыгнул вправо, в кювет. Горохом защелкали пули по телеге, а я в это время уже полз по канаве. Прицелился, приподнялся, бац - гляжу, валится один, а немцы уже по мне затрещали. Вжался поплотнее в землю, снова прицелился - упал второй.

Почуял немец, что очередному из них сейчас падать придется, побросали автоматы, кричат: «Рус, никс, никс!» Сжались немцы, дрожат перед одним русским солдатом. Отогнал я их подальше от автоматов, велел сесть всем троим в телегу, а сам пошел впереди. Винтовку держу начеку, боюсь пули пистолетной: вдруг, думаю, в кармане у кого лежит. Так и довез до штаба. Докладываю дежурному: доставил трех языков. И вовремя - как раз по линии приказывали языка достать. Лопочут немцы по-своему, мол, герой я, а командир усмехается: у нас все герои. В тот же день приказ был по роте; мне благодарность и представление к награде. А третья схватка произошла уже в Польше. Окопались наши части на небольшой равнине, окруженной лесом, стали копить силы для штурма. Едва успели зарыться, как грянула немецкая батарея из леса - снаряды посыпались градом, самолеты тоже устроили карусель над нами. Видим, накапливается в лощине немецкая пехота с танками -значит, быть атаке. Разметало, перебило шнур в нескольких местах за окопами. Видит командир, что плохо нам сейчас придется, приказывает товарищу моему - Михееву любой ценой наладить связь. И ста метров не прополз в этом аду: ударил под него снаряд. Пополз второй, Казаков, мальчишка еще - бомбой накрыло... Кинулся я туда, огнем горит ярость к фашистам, очень товарищей жаль. Ныряю из воронки в воронку, нашел один разрыв -соединил. А связи все равно нет -ползу дальше. А кругом земля дыбом поднимается и такой свист от осколков, что, кажется, будь я мухой - и то попадешь под снаряд. В трех местах пришлось разрывы соединить. Созвонился с командиром и попросил разрешения остаться в воронке, чтоб не ползти под огнем назад. Когда затихло все, вернулся, докладываю: задание выполнено. А командир и другие на меня смотрят, глаза выпучили.

-Ничего не чувствуешь?

-Нет, - говорю, - ничего.

-А ну, подними руки, повернись, раздевайся.

Поворачиваюсь я, не понимая, что от меня хотят, стал раздеваться и тут только понял: на спине от шинели и ватника одни лохмотья остались, левая ягодица оторвана с подсумком вместе. А я вгорячах ничего не почувствовал. Представили меня к третьей медали. И хотя я ни одного немца не видел в этой схватке, была она самой трудной из всех трех.

Домой вернулся с последней из трех наград, а две первые меня уже в мирное время нашли.