Военные записки [Текст]: [воспоминания о Великой Отечественной войне батайчанина Н. Варравы] // Вперед. – 2010. – 16 марта. – С. 9.

 

Военные записки

Это было под Котлубанью 18 сентября 1942 года.

В этот день с раннего утра левее нашей батареи разгорелись упорные бои пехоты и танков. На позиции нашей пехоты ворвались немецкие танки и начали утюжить окопы. Передний край, где находилась наша рота — море огня и грохота. Горят наши и стонут немецкие танки. Рвутся боеприпасы в охваченных пламенем машинах. По нашим позициям бьет дальнобойная артиллерия врага. Вот на позиции роты и артбатареи заходят две волны самолетов Ю-87, но их огонь нам не страшен: перекрытия окопов надежно защищают нас от их свинцового дождя.

После налета ухожу на наблюдательный пункт. Вылетающие из горящих танков снаряды долетают до него — приходится прижиматься ближе к земле. По заданию командира роты мы пристреляли позиции для заградительного огня перед окопами нашей роты на случай атаки немцев, к этому подключили и минометную роту 2-го батальона нашего полка. В каждом расчете приготовили связки гранат для немецких танков.

Мне сообщили, что ранен мой земляк, батайчанин Илья Милованов. Наконец, наступает вечер. Вторая волна «Юнкерсов-87» со стороны заходящего солнца обрушивается на нас. Покидают небо «рамы», стих гул танкового боя.

Ночная темнота наступает в междуречье Волги и Дона. Под покровом ночи по пути в медсанбат заходит Илья Милованов. Первая моя просьба к нему — рассказать о своих переживаниях под немецким танком. «Ничего хорошего, когда на тебя осыпается земля с бруствера окопа, а ты пытаешься бить по смотровым щелям танка. Кто кого», - отвечает он. Говорит, что видел через щель лицо немецкого танкиста. Неравная схватка, и танк, развернувшись над окопом, продолжает сражение с нашими танками. После короткой беседы провожаю его до балки. Не успеваем пройти и ста пятидесяти метров, как видим: позади нас с правого фланга почти к самой балке подошли немецкие танки с автоматчиками. Выстрелы танков освещают все, что расположено в балке.

 Очереди автоматов и пулеметов со стороны немецкого танкового десанта по всем направлениям рассекают расположение нашей роты.

Короткое «прощай, пиши мне». И я маленькими перебежками, пользуясь темнотой в паузах между выстрелами, добираюсь до своего взвода. Огнем оружия бойцов роты немецкие автоматчики оказались прижаты к земле и отрезаны от танков. Только успел вскочить в свой окоп, как из темноты показался немецкий танк. Теперь он для меня не страшен, но моей связки гранат в окопе не оказалось: в мое отсутствие ее забрал солдат соседнего взвода. Всего метр отделял меня от проходящего танка. И как жалко было, что гранат нет. Танк раздавил миномет второго отделения нашего взвода и ушел мимо нашего взвода в сторону немецкой обороты. Но один из танков далеко не ушел. В грохоте перестрелки не заметили, как он подорвался на мине. Так и остался стоять на нейтральной полосе с открытым башенным люком, разорванной гусеницей всего в 40-50 метрах от нашего переднего края обороны.

После войны в 1946 году я встретил Илью Милованова и спросил, почему тот не писал. Он ответил: «Я даже представить себе не мог, что в этом аду можно остаться в живых...»

Что касается подбитого немецкого танка, то уже с раннего утра следующего дня в нем побывали мой земляк Виктор Еременко и Александр Лях, сержанты минометной роты 2-го батальона нашего полка. До танка можно было доползти по-пластунски.  Трудность состояла в том, что в танк можно заскочить только через башенный люк. А это было на виду у немцев, и часто на смельчака обрушивался огонь немецкой обороны.

В тот день в танке побывал и я. Внутри не было повреждений, чистота, боеприпасы — закладывай в танковую пушку и стреляй. Через смотровую щель хорошо просматривались немецкая передовая и подходы к ней, а также дальние огневые позиции артиллерии и минометов. Но во избежание ненужных жертв нам вообще запретили забираться в танк. Это случилось после того, как наши ребята просидели весь день в танке и не смогли его покинуть до наступления темноты.

Находясь в обороне, мы несли потери от случайных шальных выстрелов со стороны немцев. Так, случайной отрикошетившей пулей был убит командир роты старший лейтенант Егоров. Вот почему мы получали указание ежедневно выстреливать по направлению вероятного нахождения противника не менее 25 патронов в день. Каждый взвод имел свои ориентиры и репера для стрельбы, а отделения — свои дистанции. И указание нами, безусловно, выполнялось.