Каверда, Е. Сердце адмирала [Текст]: рассказ о вице-адмирале Северного флота, батайчанине Михаиле Григорьевиче Проскунове / Елена Каверда // Мой Батайск. – 2007. - № 3-4. – С. 30-32.

 

 

Из досье журнала «Мой Батайск»:

17 июля 1962г. в 6 часов 50 минут 10 секунд первая Советская атомная лодка «К-3» прошла Северный полюс.

В октябре 1955 года Совет Министров СССР принял Постановление о разработке опытной атомной лодки проекта «645» с жидкометаллическим теплоносителем (ЖМТ) - «К-27».

 

Коренной батайчанин Григорий Ма-лафеевич Проскунов, отец будуще­го вице-адмирала Северного Флота Михаила Григорьевича, работал на­ливщиком на Наливной, это район Сальской железнодорожной ветки, был передовиком производства, ста­хановцем. Его дочь работала там же телефонисткой, а супруга Варвара Николаевна занималась домашним хозяйством, растила детей, четырех красавцев сыновей и дочь.

Родители с утра до ночи работали, а дети учились в школе (ныне школа №7), помогали родителям по дому, ну и. как водится у молодежи, гуляли. Особенно любили братья Проскуновыозера в райо­не поселка Наливная, на которых органи­зовывали игры, сражения на плотах. Со­седи про них говорили: моряками будут. И действительно, все четверо стали мо­ряками! Но это было уже после. А снача­ла им всем пришлось пере жить большую беду.

...На этом фото, сделан­ном примерно в середине 30-х годов, запечатлена бри­гада наливщиков. Среди них - Г.М. Проскунов, его уви­деть легко - он самый высокий (третий слева). Не так уж много в то время люди фотографировались, вот и эта фотография оказалось последней в жизни Григория Малафеевича Проскунова.

Перед войной, об этом факте извест­но многим батайчанам, часть железнодорожников была оставлена в городе «в резерве», так как железная дорога и станция Наливная были объекты страте­гической важности, и их нельзя было «оголять». Однажды, в начале немец­кой оккупации, наши защитники и рабо­чие Наливной по приказу взорвали ем­кости с нефтепродуктами. Во время пе­рестрелки был убит немецкий офицер. И тогда каратели решили наказать насе­ление, для острастки. Из толпы были вы­дернуты четверо батайчан и расстреля­ны на месте. Вот эти люди: Проскунов, Моргунов, Молчанов и Проскурин. Все это случилось на глазах маленького сына Г.М. Проскунова Володи и его сестры.

Эта трагедия затронула сердца мно­гих батайчан. В районе Наливной погиб­шим был установлен памятник. Затем, когда в конце 80-х годов прошлого века в городе задумали строить мемориал в честь всех погибших в Великую Отече­ственную войну, - решили памятник тро­им батайчанам снести, а останки расстре­лянных перезахоронить в общей братс­кой могиле, которая была в централь­ном городском парке. Имена же пав­ших должны были увековечить на ме­мориальной доске. Но этого не про­изошло. По какой-то причине среди вы­сеченных имен погибших в войну батай­чан нет имен Проскунова, Проскурина и Моргунова, Молчанова.

По словам Анатолия Николаевича Ор­лова, родного племянника М.Г. Проску­нова, раньше при школе №9 работала группа следопытов, под руководством учительницы Клеопатры Васильевны, фа­милию ее он, к сожалению, не помнит. Ребята собрали большой материал о по­гибших. Но где он в настоящее время, не известно, как неизвестно и то, было перезахоронение останков или нет. Се­стра Г.М. Проскунова и мама А.Н. Орлова говорили ему, что, вроде бы, пе­резахоронение состоялось, но когда, где и как? Почему-то родственникам об этом сообщено не было. И получилось, что родным и близким негде преклонить ко­лени перед их погибшим предком, так и с этим им трудно смириться. Они уве­рены, что надо восстановить справедли­вость и вписать в летопись города эти три имени.

- Я нашел родных Моргунова, - рас­сказывает А.Н. Орлов. - Интересно, что его потомки, внуки, как и родственники Проскунова, и сейчас живут в Батайске. Родных Проскурина мне, к сожалению, найти не удалось. Этим делом занимал­ся в свое время Александр Иванович Логвинов, первый заместитель главы ад­министрации нашего города. Я собира­юсь к нему на прием, возможно, у него есть какая-либо информация по этому поводу.

Каждый из братьев Проскуновых про­шел свой жизненный путь.

Брат Георгий служил электриком на ко­рабле, служил заграницей, в том числе и в Польше. Брат Иван ушел на фронт добровольцем-моряком, «захватил» на Дальнем  Востоке конец войны. Брат Володя стал гид­ротехником. Брат Михаил стал подводником.

Прожили они свои жизни пламенно, в служении Ро­дине, а теперь остались от них только память и потом­ки - дети и внуки...

...Как меняется жизнь! Вот на этом послевоенном фото они запечатлены мо­лодыми, улыбающимися и здоровыми. Ребята и их зна­комые девушки расположи­лись отдохнуть прямо на тра­ве, им весело, жизнь толь­ко начинается. За ними на фото чуть видно здание школы №7. Это самый центр города.  Сейчас на этом месте городской парк, дорожки выложены плиткой,  рядом со школой прекрасное здание ад­министрации... Не узнать! Все измени­лось. Да и из братьев уже нет никого в живых.

...Вице-адмирал Северного Флота Ми­хаил Григорьевич Проскунов умер пер­вым, еще в начале 90-х... Он умер, вне­запно. Был дома, помог жене по хозяй­ству, присел отдохнуть и - не встал, как сейчас говорят, - заснул навеки. Вскры­тие показало: лопнула сердечная мыш­ца. Знающие люди говорят: так случает­ся почти со всеми подводниками. А он прослужил на подводном флоте всю жизнь...

Ему были отданы все воинские почес­ти, подобающие такому высокому зва­нию. Проводить его в последний путь при­было много военачальников со всех фло­тов и подразделений...

Гроб опустили в могилу, звучал гимн СССР, перед гробом прошли военные со спущенным флагом... Было много жи­вых цветов, венков и - надпись на тра­урной ленте: «Вице-адмирал Михаил Гри­горьевич Проскунов»...

...Михаил Проскунов родился в 1924 году в селе Ильинка, в Батайске семья стала жить с конца тридцатых годов. Как только началась война, он пошел в военкомат записаться на фронт. Но в военко­мате решили, что он слишком молод для фронта, и направили его и товарища по фамилии Иванченко в военно-морское училище в Баку. После училища они слу­жили на корабле. Затем — служба на Дальнем Востоке. Потом судьба бросала его по всем морям и океанам: после Даль­него Востока он служил на Черноморс­ком Флоте в Николаеве, Одессе, Поти... Затем его назначили адмиралом Север­ного Флота, еще через некоторое время Михаил Григорьевич стал вице-адмиралом Северного флота. До высшего звания морского офицера - звания контр-адми­рала - он не дослужил...

Особая секретность службы не позво­ляла родным и близким быть в курсе его дел. Они могли только догадываться о том, какие вопросы приходится решать адми­ралу, с какими проблемами сталкиваться. Но их догадки были весьма далеки от истинного положения дел.

Его служба на флоте совпала с началом новой, атомной эры: вторая половина XX века вошла в историю как «золотой пери­од» в развитии атомного кораблестрое­ния. Это было трудное время становле­ния атомного флота, когда еще мало кто представлял, как может повести себя «мирный атом», какой вред способна на­нести здоровью человека радиация… Атомные подлодки были перспективнее и мощнее дизельных. Но это был «джин», выпустив которого на поверхность, надо было быть готовым к самым необратимым последствиям.

В 1952 году было принято решение о строительстве советской подводной лод­ки с атомной энергетической установкой. Так появился первый атомоход - подвод­ная лодка проекта 627, тактический номер «К-3». Затем были другие, среди них - «К-27»... Не все было так про­сто, как в па­радных свод­ках и докла­дах. На са­мом деле, на этом пути были и вели кие победы, и не менее большие неуда­чи, и страшные трагедии - как, напри­мер, на подлодке «К-27», где в резуль­тате аварии погибли люди, многие полу­чили немалую долю радиации... Одного этого эпизода, выпавшего на период службы М.Г. Проскунова в качестве ко­мандира дивизии, было достаточно, что­бы всю оставшуюся жизнь мучить себя вопросом: а все ли сделал я, чтобы этой аварии не было, чтобы не было этих страшных жертв?!

Разработка технического проекта атомной лодки «К-27» завершилась в 1956г. Она не уступала американской лодке «Сивульф», а по скорости хода и глубине погружения превосходила ее. В 1964г. «К-27» совершила первый ис­пытательный поход и прибыла в Гремиху, а потом в Северодвинск. В целом командование считало первый испыта­тельный поход в Атлантический океан удачным, хотя командиру корабля и экипажу пришлось пережить немало тревожных ситуаций. Пос­ле второго испытательного похода «К-27» снова была отправлена в Северод­винск для ремонта и пере­зарядки реакторов, а в ок­тябре 1967 года - в Гремиху.

И тут началась цель не­удач, впоследствии привед­ших к трагедии. 13 октяб­ря, когда АПЛ находилась в море, произошел заброс сплава в газовую систему первого контура реактора правого борта лодки. В ре­зультате два насоса оказа­лись залитыми застывшим сплавом. Пришлось пре­рвать поход и вернуться на базу. Причины течи остались неизвестны, как и то, кто конкретно был в этом виноват.

Первого мая после торжественного подъема Военно-морского флага, гюй­са и флагов расцвечивания командир подлодки перед строем поздравил с праздником весь экипаж, ознакомил с текущими задачами. Главной задачей была подготовка первого дивизиона к выходу в море и, в частности, уборка застывшего сплава в четвертом отсеке. Чтобы ускорить работы, нужны были доб­ровольцы. Моряки и сверхсрочники тур­бинной группы более четырех раз спус­кались в трюм четвертого отсека. К со­жалению, надежных средств защиты тела и органов дыхания в то время не было. Только респираторы. Да и что можно было надеть для работы в трю­ме среди трубопроводов и механизмов?

Для командира дивизии и начальника политотдела, а тем более командира лод­ки, наверное, было очевидно то, что при работе с «грязным» сплавом происходит существенное внешнее и внутреннее об­лучение и загрязнение людей. Однако мало кто из них мог знать, в какой степе­ни это происходило. Принималось все это, видимо, как должное. Тем более, что и наука не боялась этой «грязи»: ученые и конструкторы также не раз посещали 4-й отсек. Если бы хоть кто-либо из них за­бил тогда тревогу по поводу опасности облучения!

Но нет! Несмотря на возникшие непри­ятности, все шло в нормальном русле. На полученные дозы облучения переста­ли обращать внимание. Лодка готовилась к выходу в море. Командир БЧ-5 еще раз напомнил командиру лодки о необ­ходимости срочной высокотемператур­ной регенерации сплава. Регенерацию провели, но вместо трёх недель она продолжалась всего одну. Этого было явно недостаточно, тем более, что пос­ле краткосрочного выхода в море перед кругосветкой повторную регенерацию никто проводить не собирался.

21 мая 1968 года «К-27» вышла в море для отработки задач боевой подготовки и испытаний атомной электроустановки. 24 мая около 12 часов дня во время вывода установок на режим полного хода слу­чилась авария реактора лево­го борта. В результате нару­шения теплоотвода от актив­ной зоны произошли перегрев и разрушение тепловыделя­ющих элементов. Это приве­ло к выносу радиоактивных продуктов в контур сплава и газовый контур, выбросу ра­диоактивного газа в реактор­ный отсек. Авария сопровож­далась резким ростом гам­ма-активности. В 12 ч. 15 мин. лодка всплыла в надвод­ное положение. За шесть ча­сов перехода на базу при ра­боте реактора правого борта на обе турбины большинство участни­ков похода получило значительные дозы облучения и было госпитализировано. Жизнь 5-ти человек спасти не удалось.

25 мая штаб по ликвидации последствий аварии принял решение локализовать радиацию и радиоактивное загрязнение ППУ, и снова добровольцы лодки, резервный экипаж, прикоман­дированный с других ло­док, а также прибывшие по случаю аварии ученые и конструкторы ценой своего здоровья спасали то, что еще можно было сохранить для флота стра­ны.

В начале июня 1968 года корабль обследовала спе­циальная комиссия, кото­рая решила провести рас­холаживание реакторов и замораживание сплава в реакторах обоих бортов. По существу, это был смертный приговор «К-27».

Какое-то время конст­рукторы и моряки еще рассматривали различные варианты возвращения подводной лодки в строй. Изучалась возможность использо­вания «К-27» с одним восстановленным реактором правого борта и другие вари­анты, но в тот период на флот уже начали поступать более современные атомные лодки II поколения, и дорогостоящая опе­рация восстановления «К-27» была призна­на нецелесообразной.

Выведенная из состава флота «К-27» пс чти 13 лет находилась в отстое, ожидая своей участи. Проблема заключалась том, что не было берегового могильника способного принять для захоронения такой крупногабаритный объект, как реакторный отсек лодки. Кроме того, работа; по утилизации препятствовали сложная радиационная обстановка в реакторном отсеке и значительное количество радиоактивных элементов, вынесенных из реактора. «К-27» была отбуксирована в Карское море и осенью 1982 года затоплена у Новой Земли на глубине около 75 м. Таков судьба подводной лодки «К-27», единственного корабля проекта «645», корабля, открывшего нашему флоту дорогу использованию паропроизводящих установок с жидкометаллическим теплоносителем.

...Трагедия с «К-27» лежала тяжелой не шей на сердце Михаила Григорьевича Проскунова, ведь он тоже принимал решение на выход «К-27» в море, и лично со свои штабом проверял готовность корабля, но он никак не мог предположить, что про­изойдет с «К-27» буквально через не­сколько часов после выхода в море. Го­раздо позже прольется свет на причины этой трагедии.

В частности, есть мнение, что вероят­ность аварии закладывалась еще на ста­дии проектирования из-за отставания в та­ких  областях науки как информатика, си­стемы обнаружения, из-за отсутствия высо­ких качественных пока­зателей используемых металлов и материа­лов. Из-за нарушения судостроительными заводами установлен­ных технологических стандартов и требова­ний конструкторов, что в конечном итоге приводило к сдаче недо­деланного корабля.

Но разве от этого было легче вице-адми­ралу?! И его сердце в конце концов не выдержало напряжения. Врачи констатиро­вали: лопнула сердечная мышца...

...Флот, а особенно подводный, не без­мятежная и спокойная служба. Это громадной силы напряжение, это высокая от­ветственность, независимо от занимаемой должности и звания. Это тяжелый и опас­ный ратный труд. И никто здесь не заст­рахован от трагедий. Достаточно вспом­нить, сколько потерь понес наш флот толь­ко за последние 7 лет! И кто вправе бро­сать упрек командирам погибших экипажей? Воинская служба - это ежедневный подвиг, это ежедневное испытание. Не каждому такое под силу. Поэтому служили и служат на подводном флоте луч­шие сыны Родины. И мы должны гордить­ся, что в числе таких людей был и наш земляк Михаил Проскунов... И пусть по­гиб он не в морской пучине и не в морс­ком сражении - он погиб смертью вои­на, который всю жизнь верно служил сво­ей стране...